Так давайте выпьем за то, что в галактике есть мы!
8-е мая 1945 года.
Меня зовут Ксения Васильевна. Я родом из крестьян Орловской губернии. Мне 39 лет, у меня две дочери - девяти и восьми лет. Мой муж - вологодский помор, из зажиточных. От раскулачивания подался в Москву, там встретил меня. Я приехала в город на заработки - в деревне был голод. Работала на чулочной фабрике. Моя первая, присланная родителям зарплата спасла от живодёрни нашу корову, а значит, и всю семью.
Сейчас я с дочерьми за Уралом, эвакуированные вместе с военным заводом. Муж мобилизован, но не на фронт: у шофёров бронь, но легче им от этого не становится. Я не знаю, где он сейчас точно - но письма приходят, значит, жив.
На заводе меня уважают, называют "товарищ" и по фамилии, хоть в партии я не состою. Сегодня утром ко мне подошёл начальник цеха, отозвал в сторонку и попросил, никому ничего не говоря, пошить десяток красных транспарантных полотнищ. Зачем, не сказал. Я поглядела на него неверяще, и одними губами спросила: "Победа, да?!". Он просиял и кивнул: "Только никому!"
Я шила, а слёзы текли и текли...
Меня зовут Ксения Васильевна. Я родом из крестьян Орловской губернии. Мне 39 лет, у меня две дочери - девяти и восьми лет. Мой муж - вологодский помор, из зажиточных. От раскулачивания подался в Москву, там встретил меня. Я приехала в город на заработки - в деревне был голод. Работала на чулочной фабрике. Моя первая, присланная родителям зарплата спасла от живодёрни нашу корову, а значит, и всю семью.
Сейчас я с дочерьми за Уралом, эвакуированные вместе с военным заводом. Муж мобилизован, но не на фронт: у шофёров бронь, но легче им от этого не становится. Я не знаю, где он сейчас точно - но письма приходят, значит, жив.
На заводе меня уважают, называют "товарищ" и по фамилии, хоть в партии я не состою. Сегодня утром ко мне подошёл начальник цеха, отозвал в сторонку и попросил, никому ничего не говоря, пошить десяток красных транспарантных полотнищ. Зачем, не сказал. Я поглядела на него неверяще, и одними губами спросила: "Победа, да?!". Он просиял и кивнул: "Только никому!"
Я шила, а слёзы текли и текли...
пока мы живы, будем помнить
Я сначала подумала, это что-то биографическое, что почитать можно, но бабушка... мои были детьми тогда, а прадеды уже никому ничего не расскажут, к сожалению... я их даже не помню...
ППКС!
И главное, чтобы больше не пришлось воевать... Хватит Афганистана и Чечни.
Будем жить и помнить!
Мне вот бабушка рассказывала, что для ей 5 Мая больше запомнилось.
Проснулась, и всё не могла понять, что не так. А потом поняла: тихо, больше не стреляют.